Мы двадцать лет не виделись. Но я выхватил Марию Голованивскую, у которой была прижата к груди толстая книга, взглядом из московской толпы сразу у метро «Смоленская», той станции, что во дворе, потому что Мария светилась. Был жаркий летний день. Она была в белом, как героиня своего романа, героиня, перевоплощающаяся в десятки образов, женских и мужских, любых, хоть в кошку. Лицедейство как основа писательского мастерства Голованивской. Вся она дробится и играет в лучах вневременного солнца.
- Это вам, - сказала Голованивская, протягивая мне книгу (Мария Голованивская. Пангея: роман. - М.: Новое литературное обозрение, 2014. - 752 с.).
Юрий КУВАЛДИН
