В Боярском переулке на Дзержинке (ныне Лубянке) недалеко от моёго «Славянского базара», где я родился, в старомосковском доме я поднимался по какой-то чёрной лестнице с шаткими перилами в духе Родиона Романовича Раскольникова к Михаилу Козакову. Я принёс ему в подарок пилотный номер моего журнала «Наша улица» с тем, чтобы Козаков, вернувшийся недавно из Израиля, дал мне что-нибудь из своего написанного для журнала. Он создал собственный театр под названием «Русская антреприза Михаила Козакова». Но театра я не увидел. Это был довольно скромный офис в том же стиле героя Достоевского. Я поглядывал по сторонам - не выйдет ли квартирная хозяйка. А играть собирались по разным арендуемым сценам. Но дело не в этом. Дело в том, что мне накрепко запала фраза Козакова: «Я себя возил с собой». Разговорились. Конечно, я сказал, что от себя не уедешь, что человек может переходить из языка в язык, храня в памяти свою национальность, которую приобретает точно так же, как и язык, поскольку человек рождается без национальности, без имени, и, тем более, без партийности. Дети эмигрантов, ставшие французами, американцами, израильтянами, наивно полагали, что они русские. Взаимопроникновение языков ведёт к созданию одного языка человечества, поэтому государства сами собой исчезнут, что мы наблюдаем и при нашей жизни. Козаков оживился, достал бутылку красного сухого, и мы с удовольствием выпили.
Юрий КУВАЛДИН
