ПУСТЬ БЕГУТ НЕУКЛЮЖЕ

Я очень люблю беседовать с великим людьми, чтобы самому быть без всяких колебаний великим.
Как говорит выдающаяся певица Лариса Косарева: "Это позволяет брать богатые низкие ноты, достигая высокого и яркого “верха”".
А, словно невольно вторя ей, композитор мировой славы Никита Богословский замечает: "В детские годы, в юношеские, в молодости круг чтения у меня был достаточно широк, но если говорить по авторам, то я очень любил человека, с которым я не могу сказать, что дружил, потому что была значительная разница в возрасте, но был в очень хороших отношениях, это Михаил Михайлович Зощенко".
И как тут без гениального эскпромта великого поэта Александра Тимофеевского: "По ходу работы над “Чебурашкой” Роману Абелевичу потребовалась песенка для Крокодила Гены. В сценарии этого не предусматривалось, и Успенского не оказалось, он находился в отъезде. Все же отыскали его по телефону. Попросили срочно написать слова к песенке. Он сослался на жуткую занятость и попросил связаться со мной, так как знал, что я мастер экспромтов. Разумеется, я оказался под рукой. Композитором на фильме был Владимир Шаинский. Я быстро написал вариант, Шаинский музыку. Худсовет принял. Но с Шаинским вдруг решили, что оба чем-то недовольны, и сделали еще один, последний вариант, который и прозвучал в фильме:

Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой.
И неясно прохожим
В этот день непогожий,
Почему я веселый такой.
Я играю на гармошке
У прохожих на виду,
К сожаленью, день рожденья -
Только раз в году.
Прилетит к нам волшебник
В голубом вертолете
И бесплатно покажет кино.
С днем рожденья поздравит
И, наверно, оставит
Нам в подарок пятьсот эскимо.
Я играю на гармошке
У прохожих на виду,
К сожаленью, день рожденья -
Только раз в году".

Лучший драматург современности Андрей Яхонтов вспоминает важные вехи зарождения пристрастия к творчеству: "Когда мы с дедушкой приходили на Ваганьковское кладбище, где похоронены прадедушка и прабабушка, и многие Яхонтовы, и дедушка крестился, он всегда мне, как бы извиняясь, говорил: “Андрюша, я старый человек, но ты-то должен знать, что Бога нет”. Настолько они за меня были напуганы, они боялись, потому что семье много досталось, был арестован и сгинул в лагерях брат дедушки Дмитрий, был арестован и сослан племянник Левушка. Я считаю, что остальных Яхонтовых не тронули только потому, что семья жила в подвале".
Гениальный в психологических тонкостях режиссер Александр Бурдонский находит истоки любви к прекрасному в своем гамлетовском детстве: "Это 50-51-й годы. Может быть, 52-й. Это было удивительно красиво. Примерно же в этот промежуток времени я попал в Большой театр. Шел балет, который назывался “Красный мак” Глиэра, и танцевала Уланова. Вот это было мое потрясение, видимо, потому что я страшно плакал в конце, вообще, был сражен, меня даже из зала вывести не могли. На Улановой так я и был помешан всю свою жизнь".
Великолепная красавица-поэтесса Елена Скульская вспоминает: "Как-то мои родители снимали дачу на берегу моря, под Таллинном. И я осталась дома одна. И в калитку постучали. Какой-то мужчина спросил, дома ли отец и попросил передать, что заходил такой-то и такой-то. Он сказал, что приходил Николай Николаевич, я добавила за него: “Писатель”. Утвердительно сказала я. Он удивился и сказал, что нет. “Кто же вы?” И страшно испугалась, и убежала от калитки. Я была глубоко убеждена в пять лет, что все вокруг, разумеется, писатели. Уж мужчины - точно. Поскольку писателем был мой отец, Григорий Скульский, и дома с детства, как все дети в писательских семьях, я слышала, в основном-то про это, про войну и про литературу, про поэзию, которая рождалась..."
Подвижник журналистики вечно оптимистичный Виктор Линник от любви к поэзии создал свою газету: "Как-то одним солнечным утром, перед очередной редколлегией я вспомнил знаменитое стихотворение нашего гениального поэта Федора Тютчева:

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

Вот все стихотворение. Четыре строчки, а томов премногих тяжелей, как сказал о Тютчеве, кажется, Афанасий Фет. 1998-й год шел... Это был год знаменитого августовского дефолта, финансового краха, и поэтому многие издания просто рухнули. Вообще, вся экономика рухнула. Не знаю, восстановилась ли она сейчас полностью... И вот 6 ноября 1998 года вышел первый номер газеты “Слово”…"
И так каждый мой собеседник говорит о концах и началах своего творчества….
Беседы писателя Юрия Кувалдина - не традиционные, не журналистика, а новая форма художественной прозы. Все беседы Юрия Кувалдина читаются так же, как его художественные сочинения, и по своему размеру они не такие, как традиционные, типичные газетные интервью, от трех до шести страниц, а как объемные рассказы, от десяти до тридцати страниц. Серия его бесед есть не что иное, как повесть в рассказах, или вернее - повесть во многих автоэссе, где герои говорят от своего первого лица о литературе, об искусстве, но каждый по-своему, под своим углом зрения, в своем ракурсе, основываясь на фактах своей биографии, на своем опыте и культурном багаже.

Юрий КУВАЛДИН