Рецептуальный метафорист художник Александр Трифонов с новым холстом "Путями квадрата Казимира Малевича", холст, масло, акрил, 100 х 80 см, 2008
Писатель Юрий Кувалдин стал фигурой речи, то есть превратился в метафору - вот идет фигура речи! Многозначность, основанная на ассоциативной связи, приводит к образованию различных фигур речи, в частности, - метафоры и сравнения. В этих двух фигурах речи определенное слово или выражение используется в переносном смысле, и этот смысл обеспечивает некую точку сопоставления с темой, рассматриваемой автором. Если порядок следования образов является строго хронологическим или логическим, то это указывает на то, что перед нами живая фигура речи. В качестве иллюстрации такой образности приведу стихотворение Ф. И. Тютчева:
На древе человечества высоком
Ты лучшим был его листом,
Воспитанный его чистейшим соком,
Развит чистейшим солнечным лучом!
С его великою душою
Созвучней всех на нем ты трепетал!
Пророчески беседовал с грозою
Иль весело зефирами играл!
Не поздний вихрь, не бурный ливень летний
Тебя сорвал с родимого сучка:
Был многих краше, многих долголетней,
И сам собою пал, как из венка!
Луна, как блюдо - это сравнение. Блюдо луны на небе - метафора. Метафора - есть перенос одного предмета на другой. Исходя из этого, наблюдаем в этих фигурах речи не только употребление слова в переносном смысле, но и сопоставление этого смысла с каким-то другим выражением. В художественной литературе метафорой считается выражение, используемое в переносном значении и основанное на относительном подобии, сходстве сопоставляемых предметов описания и их отношений. Например: "Ледяные руки", вместо "Холодные руки"; "Слишком много кухарок испортят варево", вместо "Не мешайте друг другу!" и т.п.
Похвалить писателя Юрия Кувалдина за метафору - все равно что похвалить каллиграфа за красивый почерк.
У нас много хороших писателей, применяющих метафору. Взять хотя бы Андрея Платонова - этот весь из метафор и сам метафора. Или, например, Андрей Немзер великолепно использует метафору в критико-исторических эссе. Вот из него сплошь метафоричный кусок: "Прослушав две страницы доставленного от послушного внука русского романа, графиня назвала его “вздором” и велела с благодарностью отослать. Ясно, что старуха не была большой охотницей до придуманных историй (в малочисленных русских романах начала 1830-х годов “утопленных тел” не наблюдалось), но от того ее сетования на типовые ужасы тогдашней французской “неистовой” словесности не становятся вовсе бессмысленными. В “Пиковой даме” Пушкин не преминул иронически задеть модное чтиво и еще раз. Когда подошедшему к гробу графини Германну показалось, что “мертвая насмешливо взглянула на него”, он “оступился и навзничь грянулся об земь <…>". Этот эпизод возмутил на несколько минут торжественность мрачного обряда. Между посетителями поднялся глухой ропот, а худощавый камергер, близкий родственник покойницы, шепнул на ухо стоявшему подле него англичанину, что молодой человек ее побочный сын, на что англичанин отвечал холодно: “Oh?””".("И утопленник стучится"-12/05/08).
Есть город Москва, есть команда "Москва". Но главная метафора - имена человека. Я люблю Веру. Какую? Иудаизм или православие? Или Веру как деву? Их несколько миллионов. Метафора покрывает всех, делая из них одного Бога, все ж остальные рабы его.
Юрий КУВАЛДИН