Писать я начинаю с чувства, а не с идеи и уж тем более не с идеологии. Я стараюсь быть нейтральным по отношению к рисуемым мною картинам, я как бы прячусь за кулисами, чтобы моё авторское «я» не раздражало читателя, не портило изображение. Сегодня полистал Бальзака, подчеркнул несколько интересных мыслей, но в целом остался недоволен его текстами. Автор выпирает, как острый и уже начавший ржаветь гвоздь из дивана. В тон обивке. Гвоздя не видно, на сядешь - и взвоешь. Первое, что убийственно действует на читателя - это неостановимое многословие, нагромождение лишних слов. Ситуация такая же, как с Достоевским. Нагоняли объем для гонорара, для листажа. Когда не было ни радио, ни телевидения, на читателя обрушивали многословные, многослойные, трудноперевариваемые романы. А вот в предисловии к каскаду произведений под общим заголовком «Человеческая комедия» Оноре де Бальзак выдает замечательную мысль о том, что всю эту эпопею он как бы списывал с животного мира, уподобляя людей животным. Но в глубину он не дотягивает, он не может понять, что человек сам есть животное, и только благодаря загрузке Словом, становится человеком. Вообще Бальзак не понимает, кто есть Бог, не знает его имени, не задумывается над тем, как животное, обезьяна в черной Африке заговорило, и, главное, стала выносить свою душу через знак вовне, на камни, на таблички, позже на папирус в виде первых иероглифов, развитых Моисеем при Эхнатоне до понимания Бога, до формирования Бога, до присвоения ему имени, которое уже тогда было запрещено к произношению. Фундаментом мирового языка является запрещенная, сакральная лексика - мат, то есть когда явное - производство нового человека путем соития - стало тайным.
Юрий КУВАЛДИН