Власти у Сталина много, он уже почти абсолютный диктатор, ума - палата, но он не знает, как ему быть с «ТД» - белым лебедем среди красно-чёрного воронья пролетарской литературы-макулатуры, идеологической фальш-халтуры. Сталин взглянул на Крюковский роман глазами Генсека-прагматика - понял: для партии большевиков, для непросвещённого уголовного абсолютизма этот роман - совершенно негодная вещь, но запрещать поздно: роман дошёл до народа и принят народом. Как Хозяин страны он уже пресёк лавину слухов о плагиате угрозой беспощадного террора в «Правде» 29 марта 1929, где он назвал «сомнение в авторстве Шолохова» контрреволюционной вылазкой против диктатуры пролетариата, что означало только расстрел, согласно «Положению об Уголовном Кодексе», утвержденному ВЦИКом в 1927. Готовясь к «зачистке крестьянства от кулаков», Сталин прежде всего зачистил-отточил свой «расстрельный кодекс»: вождь решил упредить классового врага и расстрелять всех активных участников Белого движения до начала своей кровавой коллективизации. Вот тут и подвели под расстрел известного командира Харлампия Ермакова (1891-1927), который в «ТД» летописцем Крюковым изображён под своим именем. Никаких контактов с сопляком-плагиатором Шолохом Ермаков никогда не имел, желаний навещать «классового врага» у Шолохова никогда не было, да и к «расстрельному узнику» ничтожного Шолоха никто никогда бы не допустил, никаких бы писем-записок передать никто бы не разрешил. ОГПУ Сталина-Менжинского профилактическую расправу над потенциальными врагами Совдепии и её коллективизации осуществляли в строжайшей тайне и недопущении какой-либо гласности. А для неосведомленных читателей позднейшее «шулерское шелуха-ведение» выдумало байку: «Шолох общался с Харлампием Ермаковым, писал ему в тюрьму и отобразил его в образе Григория Мелехова, да ещё и консультировался с ним по поводу подробностей Вешенского восстания». Сочинители такой байки забыли, что Ермаков был малограмотен, консультантом быть не мог - мог только рассказать о своём личном участии в Белом движении. Он никак ещё не мог интересовать малограмотного Шолохова в 1927, когда плагиатор, выражаясь его же собственными словами, сказанными спецкору «Известий» Исааку Экслеру, «не знал, что из этой затеи получится». Расстрелянный в 1927 Ермаков - это лишь одна из множественных соломинок, за которую пытается хвататься утопающий тиходонской плагиат. Официальные шулера-шолоховеды сознательно игнорируют те государственные документы, которые откровенно говорят о переходе бытового тиходонского преступения в сталинско-государственное. Именно лично Сталин попытался остановить лавину слухов о плагиате официальным провозглашением террора опубликованием своего «Письма в редакцию «Правды» 29 марта 1929. По его личному поручению, исполненному отделом агитации и пропаганды ЦК, один из партийных журналистов Аслан Асланович Бенгиулов (1904-1937), издававший вместе с прославленным Абдурахманом Авторхановым журнал в Ростове-на-Дону о горцах Серверного Кавказа, прощупывал Шолохова на предмет литературного дарования и интеллектуального образования. Бенгиулов поспрашивал Шолохова о том, что он читает, знает ли, кто такой Белинский, Плеханов и т.п. Ни на один вопрос Шолохов ничего не смог ответить, вернее, он только отвечал стандартно вопросом на вопрос: «Что, опять меня проверяете?» Этот стиль «ответов» сохранит плагиатор до конца жизни, другого - он просто не мог сказать. Бенгиулов доложил Сталину: Шолохов ничего не читает и не имеет к этому занятию никаких наклонностей, абсолютно малограмотен, можно сказать, вопиюще невежественен, начисто лишён способностей к литературным занятиям. Рассказывая об этом в книге «Наш Шолохов» (Москва, 1995, с 17), публикаторы не назвали имени проверяльщика. Рассказано так, чтобы никто не догадался, чем кончилась для него проверка Шолохова, туманно намекается - был, мол, проверяльщик один из руководящих работников Ростовского Крайкома, литературный критик, впоследствии член ССП. Но это совсем не так: и от академика Ф. В. Константинова, и от детей самого Бенгиулова я получил одну и ту же информацию: на сообщение Бенгиулова Сталин ответил, что Шолохов всё равно нужен партии со своей популярностью - партия не даст его в обиду. И Бенгиулов, и Абдурахманов позже учились в Институте красной профессуры. В 1937 Бенгиулова расстреляли на последнем курсе ИКП именно за то, что он хорошо знал: Шолохов - не писатель, а идеологический миф ходячий. Авторханов спасся от расправы сталинской инквизиции лишь переходом на сторону немцев в условиях войны. Сталин истреблял даже верных партийцев, знавших: «писатель Шолохов» - это всего лишь «шютка Кобы, каприз тирана Джугашвили»! Кремлевское криминал-чудовище избрало самый преступный путь защиты Вешенского криминал-животного: на обложку Крюковского романа имя Шолохова утверждалось путём «револьверного лая». Хозяин-террорист приказал псу Ягоде убивать всех, кто только упомянет имя Федора Крюкова и расскажет правду о неписателе Шолохове. Полилась кровь рекою...
Анатолий СИДОРЧЕНКО из книги «Роман «Тихий Дон» создал Фёдор Дмитриевич Крюков»
юрий кувалдин наша улица ежемесячный литературный журнал
