Структура и содержание книги Ф. Ф. Кузнецова не соответствуют заявленной цели. Методологически задача снятия вопроса о плагиате у М. Шолохова введением в научный оборот найденной шолоховской рукописи и ее текстологического анализа Кузнецовым не только не решена, но, можно, сказать, лишь обозначена несколькими фрагментарными рассуждениями, причем далеко не столь очевидными и однозначными, как это представляется самому автору книги. Практически весь огромный корпус противоречий, анахронизмов, нарушений художественного повествования, выявленный в исследованиях последних тридцати лет остался за пределами рассмотрения автора. По существу, разговоры о шолоховской рукописи имеют для Кузнецова не столько научное значение, сколько служат дополнительным инструментом для укрепления авторитета своей позиции и рассуждений в споре с оппонентами. На сегодняшний день представленные Кузнецовым результаты анализа рукописи для текстологии "Тихого Дона" решающего научного значения не только не имеют, но и не могут на них претендовать.
Несколько общих замечаний о книге. Наверное, сам автор не предполагал того неожиданного результата, который получился в конечном итоге: Кузнецов нарисовал подробную и обширную картину самых разнообразных взглядов и сомнений, касающихся вопроса авторства "Тихого Дона", биографии М. А. Шолохова, и спешит в своей книге раз за разом разбить все доводы и положения сомневающихся. Но ему стоило бы остановиться и задуматься над самим фактом существования столь многочисленных разнообразных "фактов", доводов, соображений, противоречий как шолоховских текстов, так и сведений о самой его биографии, реальной и вымышленной. Фактически выбранная им методология работы опирается не на утверждение и обоснование какого-либо позитивного положения, а неявно "отталкивается" от работ и наблюдений своих оппонентов. Взять хотя бы такой бросающийся в глаза пример, что он, зачастую, цитирует документ не по источнику, а по работам исследователей - "антишолохове до в". Возникает естественный вопрос: заглядывал ли, удостоился ли маститый шолоховед заглянуть в первоисточник пытливым исследовательским взглядом или передоверил это своим многочисленным помощникам. Или настолько профессионально выглядят работы "антишолоховедов", что сам Бог велел ему идти дорогой, обозначенной его оппонентами. Кузнецов, того не замечая, описывает пространство критических наблюдений и заключений по отношению к Шолохову, не предлагая собственной самостоятельной методологической основы дня обоснования авторства Шолохова.
О Харлампии Ермакове
Отсутствие собственной методологической базы шолоховедов заметно в большом и малом. Так, явно под впечатлением от опубликованных нами исследований (и конечно, без всяких ссылок и благодарностей), автору весьма импонирует параллельное, двумя столбцами, расположение текстов для анализа и сравнения разных рукописных вариантов, источников и т. д. Хотя о наших работах Кузнецов отзывается как о "фантазиях Макаровых", в его лексиконе появляются такие введенные нами в научный оборот выражения и понятия как "творческая лаборатория", "перекомпоновал", "в процессе поиска" и т. д. Широко применена, заимствованная у нас система выделения ключевых основ текста - курсивом, жирным текстом, заглавными буквами, подчеркиванием... Не хватает лишь внутренней продуманности и обоснования применения всех этих приемов и методов. Вот, например, Кузнецов, в качестве доказательства того, что Харлампий Ермаков был прототипом главного героя романа, приводит параллельные столбцы с фактами биографий X. Ермакова и Григория Мелехова. Совпадают здесь и Галиция, и баклановский удар и многое другое. Но так ли уж все просто, как предполагает автор? Насколько однозначна и убедительна такая аргументация сама по себе, не включенная в систему дополнительных, независимых фактов? Известно ли, например, Кузнецову, что математик, академик А. Т. Фоменко, исследуя события древней истории, построил сотни таблиц параллелей и совпадений биографических сведений и описаний событий, однако, все это вплоть до сегодняшнего дня так и не убедило научную общественность в необходимости пересмотра древней хронологии человеческой истории? Не имея в прошлом должного опыта решения таких сложных текстологических задач, Кузнецов явно упрощает картину, либо вынужден игнорировать факты, которые не укладываются, а то и противоречат его априорной схеме.
Во-первых, автор не принял в расчет хорошо известные ему соображения ростовского историка А. В. Венкова о возможных прототипах Григория Мелехова. "В деле X. В. Ермакова, - пишет Венков, - которое хранится в Ростове, в архиве органов госбезопасности, описаны приметы Ермакова: рост - выше среднего, волосы - темно-русые, брови - темно-русые, глаза - карие, нос - прямой, лицо - чистое. Очевидцы, кстати, подметили, что глаза у Ермакова были карие с желтизной, как у волка, а не "черные масленые", как сказано в ч. 7 романа. Тем более, портрет реального Ермакова - это не портрет литературного героя Григория Мелехова... Есть совпадения в биографии реального Ермакова и литературного героя Мелехова? Да, есть. И тот, и другой командовали 1-й повстанческой дивизией. Но в романе "базковский хорунжий Ермаков" командует двумя сотнями, а затем полком. И это тоже достоверно..." (А. В. Венков. "Тихий Дон": источниковая база и проблема авторства. Ростов-на-Дону: Терра. 2000. С. 380-381.)
Без какой-либо аргументации Кузнецов проигнорировал прямое указание на другого возможного прототипа главного героя романа. "Действительным прототипом Григория Мелехова в повстанческих главах послужил казак Еланской станицы, подъесаул Алексей Семенович Алферов. (В романе в списке Ревтрибунала Григорий Мелехов назван подъесаулом!). Именно Алферов с начала восстания (до 27 марта) командовал 1-й повстанческой дивизией, а позднее стал начальником штаба 6-й повстанческой бригады на Еланском фронте (в романе на этом участке достоверно описаны бои 1 Московского полка, в чьих рядах сражаются коммунисты Штокман и Котляров). Именно А. С. Алферов (так же как и Григорий Мелехов) после восстания служил сотником в 19-м Донском полку, в то время как Харлампий Ермаков - служил сотником в 20-м полку. На сегодняшний день можно предположить, что значительная часть сюжетной линии Григория Мелехова, относящаяся ко времени восстания 1919 г., написана на основе записей, дневников кого-то из казаков (скорее всего офицеров), кто воевал вместе с А. Алферовым и кто описал боевой путь своего командира"". (А. Г. Макаров, Г. Э Макарова. Цветок-Татарник. В поисках автора "Тихого Дона" от М. Шолохова к Ф.Крюкову - М.: АИРО-ХХ. 2001. С 364-365.)