Удивительным образом проникает Сергей Михайлин-Плавский в психологию женщин в возрасте, который из-за косметической маскировки незаметен, говоря "баба ягодка опять". В первых своих рассказах, после стихов, которые я запретил ему писать, чтобы подвигнуть на художественную прозу, Сергей Иванович темы любви, которой покорны и юноши и бабушки, не касался, на что я ему указал. Без любви в жизни нет ничего, нет даже самого человека, продукта, производного любви, как и сам Бог, созданный писателями по образу и подобию человека в страстной любви.
Вот фрагмент из рассказа «Таис Московская»:
«Потом погасила на кухне свет, прошла в свою спаленку, переоделась в ночнушку, как-то подсознательно погладила крепкий еще живот, подержала на ладонях груди и заплакала горькими, неутешными и мучительными слезами. А за плотно прикрытой дверью большой комнаты то глухо стонала, то, словно вскрикивая, скрипела и звала на помощь многострадальная софа: это не щадя животов своих во имя мимолетной любви (так как в то время в "Советском Союзе не было секса") неустанно и до утра трудились Хачатрян Ереванский и Таис Московская...»
Любовь есть секс, а секс есть Бог. И вот у Сергея Михайлина-Плавского пошел целый косяк эротических рассказов из жизни глубинки и простых людей. А женщины у него такие страстные, манящие, в формах Рубенса, что, читая, забываешь обо всем на свете.
Юрий КУВАЛДИН