Знаете, когда меня довольно часто спрашивают о моей «Вороне», которой я якобы унижаю пложение Атона Чехвова на сцене, почему я так издеваюсь над «Чайкой», я очень спокойно отвечаю, да потому что играю с ним в городки.
Как-то мне бесподобный композитор Никита Богословский высказал мысль примерно такого характера: в спорте, как и в искусстве, идёт изощренная конкуренция.
Соловьев засунул руки в карманы брюк, заходил насупившись туда-сюда перед скамейкой.
- Все плохо! - воскликнул он. - Экономика зашла в тупик, народ обнищал!
- Это вы-то обнищали?! - спросил Миша.
- Обо мне речь не идет. Кругом грязь, нищие! Заводы останавливаются, шахтеры бастуют!
Миша улыбнулся, отодвинулся от огня и сказал:
- Я понимаю, что у вас душа болит за отечество, но вы-то богаты!
- Да, мне хватает. Но я не о себе.
Артист Александр Сергеевич спросил, указывая на стену:
- А чьи эти великолепные пейзажи?
- Это Левитан, - сказал Миша. - Подлинники. Из правой кулисы появился Абдуллаев, молодой человек лет двадцати пяти, в белом костюме, изящный, с тонкой ниткой усов.
- Очаровательные мои! - воскликнул он. - Сегодня я купил одного Малевича и двух Недбайло.
- Малевича знаю, а Недбайло нет, - сказал Соловьев.
- Узнаете, - сказал Абдуллаев. - У вас все готово?
- Как у Шекспира, любая улица - сцена! - сказал Миша.
Следом за Абдуллаевым из правой кулисы показались Ильинская, старая актриса, подруга Александра Сергеевича, и хромой Алексей, бывший врач кремлевки.
Юрий КУВАЛДИН
