Телевидение в тоталитарной стране раскручивало ложь, и до сих пор продолжает это делать. Если ты не будешь говорить о себе, то ты не будешь говорить ни о ком. Все образы, которые исключают тебя со всеми тайниками твоей души - мертвые образы. Эти образы из советской литературы, где всё скрывалось, пряталось, оттого по сцене пляшут фанерные коммунисты и председатели колхозов. Городской человек Юрий Нагибин, написавший одну гениальную книгу, изданную мною - «Дневник», написал фальшивый сценарий кинофильма «Председатель», а фальшивый Михаил Ульянов фальшиво показывает некоего «Сталина в лаптях». В каждой сцене искусственный надрыв. И в этом смысле, истинная правда о нашей глубинке идет из произведений совершенно других писателей, настоящих художников таких, как Сергей Михайлин-Плавский или Николай Толстиков. Один очерк Сергея Михайлина-Плавского о своем земляке Александре Сухово-Кобылине чего стоит! Послушайте: «Первая зарубка в памяти странной фамилии Сухово-Кобылин у меня отложилась в раннем детстве, чуть ли не в восьмилетнем возрасте, когда мой дед Сергей Акимович взял меня с собой на мельницу в соседнюю деревню Кобылинка, родовое имение знаменитого драматурга Александра Васильевича Сухово-Кобылина, протянувшуюся почти на километр по обеим сторонам речки Плавицы, с высокой водосбросной плотиной и далеко слышимым "шлёпаньем" мельничных колёс. Деду я был нужен в качестве караульщика нашей повозки с мешками ржи в длинной очереди телег и харабарок, съезжающихся сюда из всех окрестных деревень: Арсеньево, Захлёбовки, Ольхов, Кобылинского Хутора, Серебряного и Крутого посёлков, села Большие Озёрки и других. Дождавшись своей очереди, дед, спарившись с каким-нибудь знакомым мужиком, таскал мешки с зерном на мельницу, поднимая их на полок над каменными жерновами, а после помола, с ещё тёплой мукой, выносил их на улицу и аккуратно укладывал в повозку. Я в отсутствие деда во время помола караулил повозку (бывали случаи, когда, по выражению того же деда, "лихие" люди воровали уздечки с лошадей, уносили сыромятные вожжи и чересседельники и даже срезали гужи, хотя это чаще всего случалось в базарной сутолоке в Плавске), осторожный дед строго наказывал: "Сиди тута, никуда ни бегай, скоро домой поедем..." Я подсыпал мерину по кличке Мальчик овса в торбу, надетую на его морду, отчего он благодарно косил на меня большой, фиолетовый, сильно выпуклый глаз, похожий на прозрачное яблоко. Мерин хрумкал овёс, лупил по лоснящимся ляжкам сильным хвостом - отгонял надоедливых оводов и слепней, а я от нечего делать прислушивался к разговору мужиков, кучкой собравшихся у соседней повозки в ожидании своей очереди на помол.
- Барин тут был, Сухово-Кобылин, бедолага... Старики сказывали, французку-полюбовницу убил, а потом отсиживался то ли в лесу, то ли в Ольхах больше года, скрывалси, значит...»
Или трудная, психологически густая повесть Николая Толстикова «Надломленный тростник», горестным причитанием звучащая в тишине: «Сразу после Пасхи убогая выбралась из храма на волю во двор, обосновалась с книгами и свечами возле груды железных бочек из-под известки. Заунывный речитатив звучно разносился по ограде, разве что глушил его иногда веселый перезвон колоколов. Постоянно толпились возле Вали женщины, недавно начавшие ходить в церковь, с боязливой почтительностью вслушивались в ее бормотание, пугливо подавались назад, если Валя резко тыкала в кого-либо пальцем и что-нибудь требовала».
Россия делает остановки в пути, в 1861 году отменила крепостное право, в 1961 году отпрыска крепостных Юрия Гагарина запустила в Космос. Таким образом, следующий новый рывок будет 2061 году, а именно - Евгений Лесин выступит по телевизору:
Евгений Лесин
КОШЕРНОЕ НА НОЧЬ. ПЕСНЬ
Прекрасная еврейка читает Мураками.
Я ей антисемитски говорю:
Сейчас ужо наброшусь тревожно с кулаками,
Поскольку я тревогою горю.
Горит моя тревога, мы вместе полыхаем.
Вздымаю над тобою я пращу.
Ты мне уже не скажешь: ле хаим, милый Хаим,
А я тебя в ислам не обращу.
Сидишь ты на пригорке, жуешь сухие корки,
Засовывая в уши колбасу.
Ты сделала тут мостик, а за зеленый хвостик
Тебе я две морковинки несу.
Ого, какая попа.
И муза каллиопа.
Рифмовка поменялась, ну и ну.
Сиди и жди потопа,
Выходит антилопа.
Какая никакая, но не гну.
Прекрасная еврейка, отложим оригами.
Отложим и погромы на потом.
А все какой-то подлый и жалкий Мураками,
Срывает нам наш сладостный погром.
Тебе не одиноко, ты мыслишь однобоко,
В руках твоих кривая бастурма.
И все уже неважно, горят огни Востока.
И в небо улетает Кострома.
С издательствами мы разобрались: печатаем в типографиях то, что хотим. Дело теперь за «телевизором», в котором должен иметь право показаться каждый.
Юрий КУВАЛДИН