Я прекрасно знаю, чем я отличаюсь от других писателей - силой философской мысли, отлитой в живые образы. Не изображение выхваченных из жизни людей, а создание не бывших в жизни персонажей из идей. Они живее живых. С опытом доходишь до такого состояния, когда просто не переносишь других авторов, особенно философов. В этом есть самостоятельность - создать свой мир, единственный и неповторимый: для этого всю жизнь нужно писать изо дня в день, чтобы написать что-либо путное. И в итоге ты приходишь к своим книгам, от которых не оторвешь читателя, если таковой случается. Холодны те, которые не открывали мои книги. Но как только кто-то их открывает - всё, он мой, он как муха в паутине, или на липкой ленте летом в зной. Читатель, вступающий в мои буквы, переполняется жаждою познания всего меня, потому что я поднимаю его на такие вершины, где птица превращается в полете в лёд, и опускаю в такие бездны, где каждое слово запретили к произношению еще жрецы фараонов. Не существует на свете таких изысканных и эгоистических книг, как мои, поскольку они проникли в суть сути и в красоту красоты запретного. Не имеют значения никакого твои писания для современников. Они должны сначала умереть, чтобы понять тебя. И это произойдет тогда, когда пройдет должное время, как прошло тогда, когда стали понимать Моисея с его «Бытием». Надо поводить наш народ по Садовому кольцу лет 50, чтобы он перестал ходить на выборы тех, которые не умеют читать. Я часто слышал, что невозможно равнодушно читать мои книги, - я отвлекаю даже от любви.
Юрий КУВАЛДИН