Михаил Астангов, Петр Алейников, Борис Андреев, Андрей Абрикосов, Борис Бабочкин, Василий Качалов, Василий Меркурьев, Николай Крючков, Любовь Орлова, Михаил Ульянов, Виктор Авилов, Иннокентий Смоктуновский, Михаил Яншин, Николай Трофимов, Евгений Леонов, Борис Ливанов, Алексей Грибов, Алла Тарасова, Виктор Авдюшко… Всех их можно назвать лиценосцами. Они работали своими лицами. Исполняли чужую волю. Исполнители. Порученцы. Денщики. И эти лица постепенно стираются в нашей памяти. Едва мелькают слабыми красными огоньками концевого вагона времени. И с другой стороны: Федор Достоевский, Осип Мандельштам, Федор Крюков, Франц Кафка, Антон Чехов, Эрнест Хемингуэй, Николай Гоголь, Федор Тютчев, Иван Бунин, Джером Сэлинджер, Александр Тиняков (Одинокий), Сергей Есенин, Андрей Платонов, Лев Толстой… Их души становятся день ото дня всё ярче, выразительнее, открываясь гениальными текстами на небе бессмертия. Идет по улице известный актер, притягивая к себе магнитом прямо-таки родного лица прохожих. Так и тянет к актеру подойти, сказать что-нибудь ему приятное, поговорить. А актер, как от долгов, бежит от каждого, стремящегося к нему подойти поговорить. Писатель идет по улице спокойно, никто к нему не подбегает, потому что в лицо не знает. Актера можно назвать словом «лиценосец», более точно выражающем суть профессии, нежели слово «маска». Маска привносится со стороны, а лицо приклеено навечно. Это прижизненная физиология, старающаяся принять любую требуемую форму, то есть полностью отказаться от себя, исполнить функции другого, которого требует текст и режиссер. Актер представляет себя в искусстве очень коротком, прижизненном, телом. Писатель представляет себя текстом в вечности, без всякой надобности знакомства читателей с его телом. Собственно, в соединении в одно целое актера и писателя и появляется человек. Тело и текст. Душа и тело. При жизни шумят лиценосцы, в историю входят писатели.
Юрий КУВАЛДИН