Недурно звучит: «У писателя из Санкт-Петербурга…» Здесь я делаю многозначительную паузу, а из зала мне дружно подсказывают: «У Федора Михайловича Достоевского»… С этим я соглашаюсь, и еще добавляю другого писателя из Санкт-Петербурга… Думают, Гоголя. Нет. Закручу вот так: у замечательного ленинградского писателя из Санкт-Петербурга Валерия Роньшина! Да. У него в одном из рассказов, который я готовлю к публикации в 8-м августовском номере «Нашей улицы», действие происходит на свадьбе в городе Новозыбкове в кафе «Ландыш», есть удивительно точное определение человека со странностями: «Среди множества гостей, которые, каждый на свой манер, выделывались и выделялись, один гость был, что называется, «с точностью до наоборот»; то есть - совершенно неприметный. Он абсолютно не блистал своим присутствием, а если бы вдруг вздумал уйти, то не стал бы блистать и своим отсутствием». Вот это «не стал бы блистать своим отсутствием» меня задело своей абсолютно гениальной простотой, к которой можно прийти только через жизненные и литературные испытания, через постижение тончайших извивов человеческой психики. Эта фраза отбросила меня к совершеннейшему артисту, сумасброду и проходимцу Фоме Фомичу Опискину. Под пером Федора Михайловича после бесконечных монологов о белом бычке Фома Фомич как раз везде и всюду блистал своим отсутствием, сидит с нами и всей позой, скрещенными на груди руками, ухмылками говорит, что он выше нашего общества, что его тут нет, но он будет упрямо сидеть, чтобы все мы поняли, что он не желает быть с нами. У писателя из Санкт-Петербурга… Тут я остановился. На свадьбе попросил сказать «два слова» этот незаметный, встал, начал речь, и никак не мог остановиться, всё говорил и говорил, как Фома Опискин, переливал из пустого в порожнее, совершенно убил зал своим выступлением, и всё равно не останавливался, говорил даже после произнесенного: «Ну и напоследок...» Часы басовито пробили полночь. Попугай надрывно закричал, как стервятник над пропастью. Кот завыл спецсигналом черной правительственной иномарки. В окне блеснула свирепая молния и ударил гром, как в Малом театре во время «Грозы». Разверзлась бездна и поглотила кафе «Ландыш», а следом и весь Новозыбков в придачу.
Юрий КУВАЛДИН
