Картина Лидера Третьего Русского Авангарда художника Александра Трифонова "Шахматист". х.м. 1997.
Вспомнил Владимира Приходько. В январе 2001 года он опубликовал в "Московской правде" беседу со мною: "Юрий Кувалдин: “МЫ РОДИЛИСЬ ОТ ВОЛШЕБСТВА ЛЮБВИ” Кувалдин - имя на слуху. Вошел в литературу в последнее десятилетие: “Улица Мандельштама” (1989), “Философия печали” (1990), “Избушка на елке” (1993), “Так говорил Заратустра” (1994), “Ворона” (1995, вариант для театра в 2000), “Поле битвы - Достоевский” (1996), “Родина” (2000). Издатель. Основатель и редактор ежемесячного журнала-”толстяка” “Наша улица”. Под пером Кувалдина столица сегодняшняя выглядит так: “Он смотрел в окно на старую Москву. Это была та ее часть, где в прошлом веке находилось множество гостиниц и меблированных комнат и великое обилие всевозможных трактиров и кабаков средней и низшей пробы с граммофонами и развеселыми девицами. И вот теперь минувший век как бы возвращался, но модернизированным. Какие-то голландцы открыли гостиницу, сияющую золотыми стеклами в переулке напротив, запестрели витрины меняльных контор, баров, банков. Да и сам Мацера (герой рассказа “Сплошное Бологое”. - Прим. авт.) перестроил бывший дом какого-то купца в нечто такое комфортабельное, что душа пела. Но можно ли перестроить людей? Можно ли вдохнуть новое содержание в старую форму?” Фазиль Искандер пишет о Кувалдине: “...Это настоящая интеллектуальная, а точнее сказать, интеллигентная проза /.../ Он любит вглядываться в сложных героев, говорит о них правду”. И еще про стиль, несущий отпечаток “волнения первооткрывателя”...
В том же 2001 году Владимир Приходько умер.
Дайте выпить, голова пухнет, ноги не держат, и умываться не хочет, пасмурный такой, всё просит выпить, а еще музыкант, если бы можно рюмочку простой водки, куда мне браться других исправлять, когда только дай бог с самим собою сладить, они ночью встали, нашли ключ в моем пальто и выпили целый графин сладкой водки, ведь не мог я пересечь улицу, ничего не выпив, смотри, господи, вот: розовое крепкое за рупь тридцать семь, да жив я, зачем же хоронить меня, бормотал он и приказал остальным держать мои руки, и как я не защищался, они пригвоздили меня к полу, совершенно ополоумевшего, зачем, бормотал, спиртного ничего нет, сказал вышибала, и оглядел меня всего как дохлую птичку или грязный лютик.
После прочтения блестящего рассказа Льва Толстого "Альберт", написанного в 29 лет и опубликованного в 30 лет, как будто перечитал "Москву-Петушки" Венедикта Ерофеева. Напечатана в "Современнике" Николая Некрасова, которому эта вещь не понравилась, и он вернул автору ее на доработку. Вот как бывает.
Писатель Юрий Кувалдин об артистизме выпивающего в повести "Сплошное Бологое" пишет: "Никто так не пил из горла, как это делал Слава Зеленков. Рот открыт воронкой, бутылка отставлена на вытянутую руку, струя, звонко напевая: “льбу-для-буль”, как из-под крана винтом, едва касаясь разверстого горла, устремляется в желудок".
Юрий КУВАЛДИН