На снимке: Юрий КУВАЛДИН (крайний слева, рядом с ним биограф М.Горького Лидия Спиридонова), затем географ Юрий Ефремов, и Аркадий ШТЕЙНБЕРГ (крайний справа) в президиуме вечера "100 лет Максу ВОЛОШИНУ" (Литмузей на Петровке 1977)
Аркадий Штейнберг
НАПУТСТВИЕ
Пускай на службу человечью
Идет мой затрапезный стих
И вровень с обиходной речью
Простейшим будет из простых.
Пусть он гнушается притворством
Картонной булки показной.
И станет откровенно черствым,
Насущным, как ломоть ржаной.
Пускай на службу человечью
Идет мой затрапезный стих
И вровень с обиходной речью
Простейшим будет из простых.
Пусть он гнушается притворством
Картонной булки показной.
И станет откровенно черствым,
Насущным, как ломоть ржаной.
Пусть будет он подобен хлебу,
Чье назначение и честь -
На повседневную потребу
Тому служить, кто хочет есть.
Чье назначение и честь -
На повседневную потребу
Тому служить, кто хочет есть.
ВТОРАЯ ДОРОГА
Полжизни провел как беглец я, в дороге,
А скоро ведь надо явиться с повинной.
Полжизни готовился жить, а в итоге
Не знаю, что делать с другой половиной.
А скоро ведь надо явиться с повинной.
Полжизни готовился жить, а в итоге
Не знаю, что делать с другой половиной.
На деле она, если высчитать строго,
Всего только четверть, а может - восьмая,
А дальше начнется иная дорога -
Пологая, плоская лента прямая.
Всего только четверть, а может - восьмая,
А дальше начнется иная дорога -
Пологая, плоская лента прямая.
Об этой второй отродясь я доныне
И слышать не слышал, не думал нимало,
Пока на краю Каракумской пустыни
Меня, наконец-то, судьба не подмяла.
И слышать не слышал, не думал нимало,
Пока на краю Каракумской пустыни
Меня, наконец-то, судьба не подмяла.
Я прежде не видел ее почему-то...
Наверно, дорога особая эта
Была не готова еще и как-будто
Еще не окрепшим бетоном одета.
Наверно, дорога особая эта
Была не готова еще и как-будто
Еще не окрепшим бетоном одета.
Когда мне недавно пришлось в Ашхабаде
Просить на обратный билет Христа ради,
И я ковылял вдоль арыков постылых,
Дурак дураком, по жарище проклятой,
Не смея за все расквитаться, не в силах
Смириться с моей невозвратной утратой.
Просить на обратный билет Христа ради,
И я ковылял вдоль арыков постылых,
Дурак дураком, по жарище проклятой,
Не смея за все расквитаться, не в силах
Смириться с моей невозвратной утратой.
А позже, под вечер, в гостинице людной,
Замкнувшись на ключ, побродяжка приблудный,
Впотьмах задыхался от срама и горя,
Как Иов на гноище с Господом споря,
И навзничь лежал нагишом на постели,
Обугленный болью, отравленный жёлчью,
С трудом нагнетая в распластанном теле
Страданье людское и ненависть волчью,-
Замкнувшись на ключ, побродяжка приблудный,
Впотьмах задыхался от срама и горя,
Как Иов на гноище с Господом споря,
И навзничь лежал нагишом на постели,
Обугленный болью, отравленный жёлчью,
С трудом нагнетая в распластанном теле
Страданье людское и ненависть волчью,-
В ту ночь мне открылась в видении сонном
Дорога, одетая плотным бетоном,
Дорога до Бога,
До Божьего Рая,
Дорога без срока,
Дорога вторая.
Дорога, одетая плотным бетоном,
Дорога до Бога,
До Божьего Рая,
Дорога без срока,
Дорога вторая.